В одно стародавнее время, когда можно было всякое повстречать на пути своём, забрёл молодой волхв в чащобу, да и заплутал. Стало смеркаться, а дороги всё не найти. То и дело мерещатся ему красные огоньки, словно манят, словно зовут куда-то. Волхв и пошёл за ними. Идёт и сам удивляется. Деревья будто сами перед ним расступаются, ветки не царапают. Вот выходит он на поляну. Стоит посреди него избушка рубленая на высоких ногах.

Подошёл волхв к ней, а дверь взяла, да сама и распахнулась пред ним. Вскарабкался он на порожек, да и зашёл в избушку. Смотрит, оглядывается, словно ищет кого, а там пусто. Нет никого. Постоял волхв, осмотрелся, хотел, было, поворотиться назад, а дверь вдруг так же сама и захлопнулась… Дёргал, дёргал её волхв, да она словно окаменела.

Ну, делать нечего. Сел он на лавку, а тут и горшок с кашей сам появился, и медовуха в кубок налилась.

Дивится волхв, глядючи на всё это, но молчит. Отведал он каши, отпил медовухи. Стали как-то глаза слипаться, в сон потянуло. Хотел, было, он лечь на лавку, да вдруг видит – сидит перед ним то ли леший, то ли лесовик чудной. Одеяние на нём длинное, белое, оторочено мехом медвежьим, да заячьими хвостами. Сам седовлас, волосы всклокочены, все словно в репьях. Глаза маленькие, но колючие, словно пронизывают всего насквозь. Смотрит недобро, пристально, да прищёлкивает языком.

Испугался волхв этого дива, от страха и как самого звать, забыл. А чудо-диво-то и спрашивает:

- Знаешь ли ты, у кого в гостях?

Тот молчит, только головой мотнул.

- Хе-хе, - захихикал он злобно. – Ну, коли не знаешь, то я открываться тебе не буду.

Волхв понемногу с собой справился, а старик и говорит:

- Знай, что в непростое место ты пришёл. И сам не ведаешь, выйдешь ли обратно.

Сказал так и опять пристально посмотрел, а в глазах огонь зеленоватый вспыхнул. У волхва всё внутри похолодело, а тот продолжет:

- Ну вот что, волхв, чего узнать хочешь – спрашивай. Али не интересно тебе ничего?

Волхв, долго не думая, и выпалил:

- Судьбу!

- Судьбу, говоришь? – опять как-то странно захихикал старик. – Ну что ж, лучше меня никто тебе о том и не скажет. А не боишься ли ты в глаза судьбе своей посмотреть? Смотри, она ведь всякая бывает…

- Нет, - протрезвевши, твёрдо сказал волхв. – Что мне терять? Я и так весь во власти твоей.

- Ну что ж… Только молчи, не произноси ни слова, а то исчезнет всё.

Сказал так старец и повёл волхва к двери.

- Ну, открывай её!

Подошёл волхв к двери, которая прежде крепко-накрепко захлопнулась, толкнул её ладонью, она и отворилась широко. Видит молодой волхв – перед ним стал исчезать лес, и поляна словно стиралась мглой, а вместо них стало открываться многое.

Увидел волхв и племя своё, и вождей, и то, что затеялась между ними обида и ссора. И какие несчастья пошли чередой после. И кровь, и чужаков на полях с копьями увидел он. И огонь горит везде, и дым, и разруха. И вот поле чистое, колосья спелые, а жать некому. И вот дети малые побираются по колосьям, и упадок духа царит во многих.

Видит волхв и реку чистую, и то, как земля словно пробуждается от долгого сна. И вновь строятся дома, и вновь щебечут весело птицы, и вновь пришла любовь к людям.

Видит волхв и другое – знамёна светлые и войско сильное. И сеча жестокая, и вновь солнце взошло над землёй, и вновь жизнь победила!

Долго смотрел волхв, а потом не сдержался и выкрикнул: «А где же судьба моя?!!» Только выговорил, как исчезло всё, словно и не бывало… Смотрит, опять перед ним и лес, и поляна, а остального и нет. Обернулся он, а рядом стоит старик чудной и ухмыляется.

- Ну что? Разглядел ты судьбу-то свою?

- Нет, - печально произнёс он.

Хлопнул тут старик в ладоши, всё и исчезло. Только долгим эхом отозвались чьи-то слова: «Ещё увидишь!»

Очнулся молодой волхв и видит: сидит он при дороге у ракитового куста. За спиной – котомка, а в руках – деревянный образ медведя. Ничего понять не может, где был, где очутился. Так и сидел при дороге, пока не увидел бредущих странников. Присоединился к ним, но ничего не сказывает, где был, что видел. Только деревянный образок в руках держит. Сочли это странники за доброе предзнаменование и поставили его старшим над собой, а потом и община так же порешила. Стал волхв с медвежьим образком справлять у них требы и тризны, стал у них и отцом, и защитником. И много добра творил он людям, и печать незримая была на нём. Много повидал волхв, живя с людьми, и бед, и радости, и огня, и разорения. Но всегда, вновь и вновь, воскресала жизнь, словно из пепелища. И снова и снова люди возрождались и тянулись к корням своим, к слову мудрому, доброму, сострадательному, любящему. И волхв не имел покоя ни днём, ни ночью – столь много скорбей и течений человеческих.

Да и сам волхв стал уж и не молод вовсе. И волосы поседели, и сам степенным стал. Но медвежий образок повсюду был с ним, не расставался он с ним ни на минуту.

Вот раз задумали люди чужие, люди недобрые украсть тот образок, думая, что он силой наделён необычной. Вот раз в сумерках, подкрались они к избушке, в которой жил тот волхв, и накинулись на него. До смерти побили его, а медвежий образок прихватили с собой.

И волхв, уже умирая, ожидая свой вход в небесную Сваргу, тут пробежал взглядом по всей своей жизни земной, да и вспомнил то потаённую избушку, и старика дивного, и дверь, показавшую ему судьбу непонятную… И понял тут волхв на исходе своих дней, что и было то, виденное им, его судьбой. Ибо его судьба неотделима от судьбы всего рода русского. И всё переплетено в один клубок, одна из ниточек которого вот-вот оборвётся с ним.

И понял волхв, что никто иной, как Велес, владыка мира иного, незримого, ведающий и прошлое, и будущее, был его хозяином тогда. И он показал ему то многое, что ожидает его род и всю землю Русскую. И он сам, как одна из частичек, тоже ввергнут в одно течение, и это течение никогда не прекратится, как не прекратится род праведных, род сынов русских. И сколько их огонь ни жёг, ни проливал кровь горячую, она вновь и вновь возродится. Как невозможно смерти победить дыхание и силы жизни, как невозможно тьме пребыть вечно. И он, волхв, тоже разделял одну общую судьбину с землёй своей. Он – сын её, и в будущем веке вскоре разделит радость в поднебесье. И та Велесова дверь, раз показавшая ему судьбу, теперь снова закрывается перед ним, и на этот раз – навсегда.

И действительно – свет сжался, потускнел и исчез. Закрылись глаза волхва и похолодело тело.

Наутро люди нашли окоченевшее тело волхва в перевёрнутом вверх дном жилище, а неподалёку в лесу – тела троих, задранных зверем насмерть… Говорят, что так только медведь поломать смог.

А образок медвежий так и исчез. Долго его люди искали, но так и не смогли отыскать. Словно сам медведь унёс свой образок с собою…