“Сбившийся с пути разума водворится в собрании мертвецов.”                                   Пр. 21:16

В полумраке низких уродливых деревец, среди мохнатых кочек с кое-где попадавшейся клюквой раскинулось большое неповоротливое болото. Мошкара густым облаком застыла над его стоячей зловонной жижей.

Сегодня у болота был день воспоминаний. Его грёзы пятились назад, через столетия, пока не остановились на небольшом, девственно прозрачном ручейке с молодой, вкусной водою. “Да... А ведь когда-то этим звонким ручейком было я,” - романтично произнесло Болото. Впрочем, эта романтика вылилась только в воющий рёв, словно кто-то разбудил спящего зверя. Но Болото продолжало вспоминать: “Да, раньше всё здесь было не так. По берегам росли светлые берёзы, а кругом расстилались зелёные луга. Нет! Всё не так. Аисты каждый год прилетали вить свои гнёзда, а теперь, - Болото тяжело вздохнуло, и рёв повторился, - даже последнюю ворону не могу припомнить. Мой ручеёк постепенно набирал силу и однажды он превратился в полноводную реку. О, какое это было время! Под моей молодецкой силой раздвигались берега, а рыбы сколько было! Страшно вспомнить! Всё бурлило во мне, всё клокотало. Жажда познания нового, неизведанного обуревала меня. Хотелось покорить весь мир, опоясав его собою! Мои воды толкали и несли вперёд твёрдые камни, и они открывали для меня прежде невиданные просторы. О, как было хорошо!” - воскликнуло Болото и тут же увидело сбившегося путника, сидящего и слушающего его рассказ. Болото оживилось и, уже обращаясь к путнику, продолжило: “Мной восхищались многие. Как только не величали меня! Но мой стремительный поток не знал усталости и задержки, какое-то неукротимое желание постоянно звало меня вперёд, к нескончаемой дали.

И вот однажды моему взору открылось огромное озеро. Оно было настолько велико, что моё русло казалось в сравнении с ним ничтожным. Я спросило озеро: “Неужели ты довольно в своих берегах?” Озеро устало ответило мне: “Конечно. Глупо стремглав нестись куда-то в неведомую даль. Тихий покой - вот истинное наслаждение! Мне не ведомы ни бури, ни крутые повороты. Моя вода ровно и тихо колышется ветром, и эта замкнутость вполне устраивает меня.”

После этих слов я задумалось. А может, озеро действительно право, и вовсе не стоит бежать к неведомым просторам. Мой путь всегда был тяжёл и труден, и всё это ради блаженства. А это озеро уже пребывает в нём, оградив себя от всего мира. И постепенно такие мысли полностью завладели мною. Я оставило свой путь и вскоре остановило течение.

Мои воды затихали, жизнь в них постепенно стала скудеть, но мне казалось, что этого мало. Я построило высокие запруды, и всё наконец замерло во мне. И я решило: вот это - покой!

Но только странное стало происходить вокруг меня. Куда-то исчезли зелёные луга, и белые берёзы стали чахнуть. Всё остановилось вокруг и пребывало вроде бы в полном покое, но только покой был какой-то не такой... Моя вода стала темнеть, пропала прежняя чистота, и вскоре на поверхности появилась ряска. Она, словно жадная паутина, всё затягивала собою, и вскоре не осталось ни одного открытого места. Зловоние стало источаться от меня, и это привлекло тучи кровяной мошкары. Лягушки семьями обрели во мне свой дом. Гадюки и ветреницы облюбовали мои кочки. Ничего нельзя было исправить, и тяжёлый полумрак постепенно сгущался, пока полностью не покрыл меня собой. Всё оскудело во мне, и, одряхлев, я стало, как одна сплошная мутная тина.

Но в этом непривлекательном виде я обрело свой покой, покой болота. Моё чрево стало безжалостно и ненасытно, и редко кто уходил без моего “благословения”. Болото жутко захохотало.

Тут путник неосторожно оступился, его нога поскользнулась и оказалась в болоте. Руки судорожно принялись искать твёрдую опору, но никак не находили её. Мягкий мох, легко вырываясь из набухшей кочки, оставался в руке пушистым комком. Всё обваливалось, и ноги всё глубже погружались в тину. Тут болото издало ужасающий рёв и медленно раскрыло своё чрево. Бедный путник безнадёжно утопал в нём.

“Теперь ты знаешь мой итог, - ревело болото, - и ты уйдёшь туда, откуда не возвращаются. Ты сам выбрал меня!” И Болото в последний раз всколыхнувшись, уволокло в свои бездонные ненасытные недра несчастную душу. Поглотив её, оно мирно поправило раздвинувшуюся ряску. По-прежнему, ничто не нарушало мёртвой тишины Болота, ожидающего своих новых сбившихся с пути слушателей.