- Мама, а откуда у нас такие сладкие яблоки? - спросила семилетняя девочка, беря в ладонь спелый красивый плод.

- А вот послушай, - начала мама, ласково поглядывая на свою дочку, - Когда-то было одно большое поле. Оно ровно приносило свои урожаи, но потом случилось так, что одну его половину стали ежегодно засевать, а другая так и оставалась невспаханной. Вскоре на ней вовсю начал расти дёрн и разная трава. Вид у этого второго поля был, прямо скажем, непривлекательный. И кого только не было в его густых зарослях! И землеройки, и кроты, иногда туда приходили ежи, но больше всех они полюбились птицам. Наземные куропатки и другие птицы вили в них гнёзда и выводили птенцов. Пищи там для них было вдоволь: черви так и бороздили поле.

Но само поле будто и не чувствовало всей этой пернатой и непернатой живности. Оно тихо вздыхало, особенно, когда разработанный сосед посылал едкие укоры в его адрес: “Ну что, лежебока? Земля неперевёрнутая, опять ни с чем осталась? Да ты стало такое неприглядное, что на тебя и здравого семени тратить не захочется. Вон, одни терны да дёрн - твои всегдашние плоды,” - и урожайный сосед захохотал. Земля на его поверхности чуть задрожала. ”А знаешь, почему ты такой, - продолжало то поле, - это оттого, что ты любишь одиночество. Тебе небо да глупые звёзды ближе всех наших сезонных работ. А ведь со звёзд, как известно, не разжиреешь. Брось ты свои чудачества и штучки! Стань, как все! Тогда и в тебе захотят что-нибудь посеять, ну пусть хоть полбу”, - и поле опять захохотало, на этот раз радуясь своей шутке. Ведь выращивать на себе полбу, это самое последнее дело для поля.

Разработанное поле не унималось, видно оно было сегодня в хорошем настроении. Да и с чего ему было быть в плохом? Солнышко светило, был июнь, и на поле красовались всходы. Всё было даже очень хорошо, и потому поле продолжало: “Жалостливый вид у тебя, приятель! Ну что тебе дало твоё упрямое одиночество? Кроме птичьих перьев, пожалуй, ничего. А на меня любо-дорого посмотреть, плоды так и наливаются!”. Здесь оно и вправду, прихвастнуло: помидорная рассада только зацветала. Но брошенное поле ничего не отвечало. Да и что оно могло ответить?

Так продолжалось из года в год. При этом засеянное поле всё больше и больше росло в своих глазах и не гнушалось никаких выпадов в сторону бедного соседа. А сосед кротко всё сносил, ведь всё равно ничего не докажешь.

Но странные вещи происходили внутри этих разных полей. Чем больше хвалился собою один, тем беднее он становился. Земля его непрерывно истощалась, не оставляя никакой силы для будущего. Плоды его становились всё мельче и горше, но само поле словно и не замечало этого. Напротив, оно считало себя чуть ли не центром земли. С его тихим соседом всё происходило иначе. Чем больше он смирялся и терпел, тем богаче становились его земли. Перегной из трав и животных вырабатывал плодоносный слой чернозёма, а черви трудились, разрыхляя почву. К тому же это поле постоянно посыпали золой, считая брошенным, и этот благословенный прах очищал собою всё. Шло время, и сила поля росла. Только само поле не знало этого, хотя и чувствовало, что утомительные слова соседа всё больше походят на байки. Оно словно ведало что-то большее, и это было единственной отрадой в его одинокой жизни. Но никто не знал этого, и потому все по-прежнему обходили это поле стороной, от души посыпая его золою... Поле очень хотело поведать о своей невиданной силе, но никто не желал слушать его, по-прежнему больше доверяя истощившемуся соседу.

Прошло ещё некоторое время. Помидоры и огурцы разработанного поля вконец обмельчали и стали ещё горше прежнего. И вот однажды случилось чудо.

Никто не обратил внимания, что когда-то случайный восточный ветер принёс на своих крыльях маленькое семя, обронив его в мышиную норку невспаханной целины. Этому семени норка пришлась по душе, и вскоре оно разбухло, заполнив её собою. Прошло немного времени, и семя дало свой первый росток, показавшийся над землёй. По-прежнему, никто не обращал внимания на юное деревце с трепетавшей листвою. Деревце укоренилось, и вот однажды на нём появились первые розоватые цветы, а затем и плоды. Кто-то, копаясь вокруг безнадёжно увядших помидорных кустов, случайно бросил взгляд на невысокое, но статное дерево и увидел на нём плод. Сильное желание овладело им. Бросив свои поникшие помидоры, он устремился к дереву, сорвал сочный плод и с удовольствием надкусил его. Скоро весть о чудесных яблоках облетела всю деревню.

С каждым годом этих поначалу неприметных деревцов становилось всё больше. Вскоре раскинувшийся благодатный сад покрыл всё поле. В полдень в нём находили убежище и прохладу пахари, по вечерам влюблённые расхаживали под его развесистыми ветвями, ища своё счастье. Красивые ароматные плоды звали к себе любого, и каждый с благодарностью покидал этот сад. Это был ничей, но в то же время ЧЕЙ-ТО сад. Этот КТО-ТО находился где-то далеко, там, среди мерцающих звёзд, на которые так любило смотреть заброшенное поле. И в то же время ЕГО заботливые отголоски находились в каждом пленительном плоде.

Да и само поле уже давно не было заброшенным. Трудолюбивые руки окапывали деревья, оберегали их от вредных насекомых. Стволы были выкрашены белой известью, и издалека казалось, будто раскидистые кроны подвешены на небе, нисколько не касаясь земли. Уже молодые саженцы с поля многие брали себе и развозили по всей стране. Вот и один из них оказался у нас.

Мама показала дочери через окно на небольшое уверенно растущее деревце.

- А что же случилось с тем другим полем, - спросила девочка, доедая большое красное яблоко.

- А что... Скоро все оставили свои уродливые помидорные саженцы и забросили поле. Оно ещё кое-как пыталось бахвалиться и притеснять своего тихого соседа, пока однажды не приехал огромный бульдозер, а с ним каток. Сначала поле разровняли, потом вылили горячую чёрную жижу асфальта и долго утрамбовывали её. По нему прошла городская магистраль, и поле навсегда замолчало. Даже птицы и ежи не приходили сюда, и только безжалостные шины колёс повизгивали на нём. Вот так бесславно окончилась история этого самоуверенного поля. Видно, не хватило ему уверенности. Да и в чём ему, собственно, было уверять себя? Разве только в своей истощённости и никчёмности. Все уже давно и позабыли о нём и о том, что когда-то выращивали здесь свои помидоры и огурцы. Лишь другое поле помнило об этом. Уж больно сильно въелись в землю его оскорбительные беседы. Но шелест цветущего сада неизменно разгонял эти воспоминания. Поле чувствовало, как по нему бежали благодарные ноги несущих на своих плечах корзинки с чудесными плодами. И всякий раз проезжающие мимо люди в автомашинах восхищенно говорили своим попутчикам: “Ты только посмотри, какое прекрасное поле! Как рай!”.

Вот так, - окончила мама, весело высыпая в вазу ещё несколько ароматных плодов. И вся комната наполнилась свежим благоуханием.