С первого взгляда, на большом раскидистом гранатовом дереве всё было спокойно. Но это могло показаться только на первый взгляд. На самом деле всё там кипело беспокойной жизнью. Какие-то тёмные рогатые жуки тащили слизистые личинки, муравьи длинными цепочками опоясывали ствол и ветки дерева, а разномастные насекомые юрко сновали туда-сюда, что-то ища и тут же теряя. Работа каждого из них казалась им чрезвычайно важной и незаменимой. В эти крошечные мозги не могла даже прийти мысль, что никто не видел их кипучей деятельности, а все взирали лишь на спокойное, красивое дерево.

Но этого они не знали, зато хорошо понимали, что так, как живут они, жили все их многочисленные поколения, предки и пращуры, а иначе быть и не могло. А раз не могло, значит они правы, и только так полагается жить всем нормальным насекомым.

С этим распространённым мнением соглашались все обитатели гранатового дерева, кроме одного - маленькой зелёной гусеницы, одиноко сидевшей на одной из веток. Она была до того безобразна и непривлекательна, что все чурались её. А некоторые её странные воззрения ещё больше отпугивали их, так что бедная гусеница всё время своё проводила в одиночестве. Частенько она рассуждала сама с собою о том, для чего же всё-таки она живёт на этой ветке и в чём состоит её призвание. Такие рассуждения всем правильным насекомым казались очень безрассудными и бесполезными. Для них и так всё было ясно, и они не могли понять, что не устраивает и чего недостаёт этой глупой гусенице, которая ничем не могла похвалиться перед ними. “Наверное, она больна”, - в конце концов заключил один огромный жук, и все без лишних расспросов единодушно поддержали его мнение. Конечно, на больную гусеницу можно было смотреть совсем иными глазами, чем на здоровую. Впрочем, сама гусеница больной себя никогда не считала, и насекомых лишь злил её непреклонный характер.

Однажды гусеница заявила, что Солнце вращается не только вокруг их гранатового дерева, а даже над теми, кого они никогда не видели. После такого заявления все подняли на смех бедную гусеницу, ведь всем нормальным обитателям было хорошо известно, что именно их драгоценное гранатовое дерево служило центром вращения Солнца. Их удивляло, как такие сумасбродные мысли могли даже прийти в голову какой-то гусеницы, ведь такие мысли противоречили подтверждённому опытом многих поколений мнению большинства. А с большинством, как известно, не спорят. И тут непонятная одинокая гусеница вздумала бросить вызов большинству и обвинить их в невежестве?!! Нет. Такой вольности они не могли простить даже маленькой зелёной гусенице и начали её открытую травлю. И только муравьи тихо мельтешили своей цепочкой по веткам дерева. Они знали, что прав тот, кто работает, а не тот, кто праздно болтает. Муравьи не вмешивались в эти дела, они просто не имели времени что-либо выяснять, потому что постоянно трудились.

Гусенице было тяжело, но она не сдавалась, а продолжала всё больше и больше размышлять о Солнце, о небе, о самой себе, при этом постоянно жуя жёсткие, но очень питательные листья гранатового дерева. Вскоре на её ветке не осталось ни одного листочка, и гусеница как-то странно замерла, повиснув на чуть колеблющейся ветке.

- Смотрите, померла! - весело крикнуло одно насекомое, бывшее в курсе всех событий.

- Вот видите! Такие глупые и бестолковые мысли кого угодно доведут до могилы! - злорадно заключил большой рогатый жук.

- Да ей всё чего-то не хватало и было мало! Может теперь она, наконец, успокоится, - вставила стрекоза.

- Всё-таки никогда не стоит идти наперекор всему обществу и доказывать никому не нужные идеи! Тем более, что никто её об этом не просил. Это очень неприлично, выставлять себя напоказ, да ещё в таком нелепом свете. Не стоило ли ей жить тихо и скромно, как, например, мы, заниматься своим делом и не соваться в закрытые темы, - добавил осторожный короед и важно приступил к своему обычному занятию -  подтачивать и расщеплять древесные волокна.

- Да, конечно. Она очень плохо кончила. И это расплата за все её вольные слова, - наперебой загалдели все насекомые.

Они были, как всегда, единодушны в том, что зелёная гусеница получила по делам, и теперь никто даже не сомневался в том, что она было неправа.  А как же иначе? Она мёртво висела на ветке, а они жили и по-прежнему занимались своими важными делами.

С этого времени висячие останки гусеницы стали поучительным примером вредности и порочности всякой попытки мыслить вопреки всеобще установленному мнению, да и вообще, мыслить. Гусеница же покрылась каким-то тёмным налётом и всё время обрастала и обрастала какой-то кожурой, пока наконец не превратилась в кокон. Кокон ничем не напоминал прежнюю зелёную гусеницу. Он, скорее, походил на вытянутую ольховую шишку, или какой-то экзотический плод. А все насекомые продолжали поучать новичков и молодняк о плохом конце гусеницы, которая слишком много чего-то хотела, знала и говорила. А кокон продолжал безмятежно висеть на гранатовой ветке, неподвижно, молча, не споря и не противореча всеобщим порицаниям, но всё же, к всеобщей досаде, почему-то не падал.

Время шло, и кропотливые насекомые вскоре забыли о мечтательной гусенице. Они привыкли к кокону, ведь он молчал и совершенно их не беспокоил. А кокон между тем вовсе и не молчал. Внутри него, за этими неприметными стенками, происходила таинственная работа. Этого никто не видел и даже не подозревал о том, что в недрах мёртвого кокона рождалось нечто совершенно новое.

Однажды стенки кокона раскололись, и из него показалось прекрасное создание. Оно было до того великолепно, что все обитатели гранатового дерева в изумлении замерли. Они никак не могли ожидать, чтобы из уродливого мёртвого кокона появилось нечто сказочно-прекрасное.

- Кто это? - в изумлении хором произнесли они.

- Я - бывшая зелёная гусеница, - смело ответило радужное создание.

- Гусеница никогда не имела таких крыльев, к тому же вся она была зелёная, - недоверчиво проговорил рогатый жук.

- Но она верила, что не будет вечно такой зелёной гусеницей! - радостно ответило существо.

-  Такого просто не может быть, - не унимался рогатый жук. - Мы все отчётливо видели, как её мёртвые останки болтались вот на этой самой ветке! - и жук шумно плюхнулся на неё.

- Да, да! Мы все видели! Она Умерла! - загалдели насекомые.

- Да, я умерла. Но умерла безобразная гусеница, а теперь воскресло её внутреннее, а это я - радужная бабочка.

И она расправила свои большие крылья. Переливы разноцветной радуги волнами пробежали по ним.

- Такого не может быть! - не унимались насекомые. - Никогда ещё никто не воскресал из мёртвых!

- Но это возможно! Я и прежде говорила вам об этом! Но вы смеялись надо мною, почитая то за сумасшествие. Солнце тоже каждый вечер садится за тот холм, но каждое утро оно всегда встаёт над этой горой. Смерть не властна над ним. Так же и над тем, кто верит в себя, в то, что он сродни Солнцу. Сила света, сила жизни сотворили со мной чудо. И теперь я обрела то, чего желала всю жизнь. Теперь я не буду вечно сидеть на ветке этого дерева. Я полечу к другим деревьям и докажу всем вам, что Солнце встаёт и над ними!

И бабочка, сильно взмахнув крыльями, взлетела вверх. Изумлённые насекомые продолжали молчать, не зная, что и сказать. Ни одно из общепринятых мнений не объясняло им это а мыслить по-другому и иметь другие мнения они не могли. Они видели, как резво летела радужная бабочка, и она была действительно выше их всех. А на гранатовой ветке висели расколотые остатки кокона.

Где же была гусеница, в коконе или в небе, они не могли понять. Но то, что ни кокон, ни бабочка не были похожи на зелёную гусеницу, для них было очевидно.

И только муравьи невозмутимо продолжали свой кропотливый труд. Они были уверены, что здесь не обошлось без труда, который по истине может делать настоящие чудеса. И в том, что гусеница стала прекрасной бабочкой, они видели заслугу именно труда.

- Но ведь и мы трудимся, - обиженно заявил навозный жук, катящий свой зловонный шарик.

Но муравьи ничего ему не ответили. Они не имели привычки и времени спорить и что-то доказывать упёртым невеждам. Они осторожно обогнули навозного жука с его шариком и дружно пошли дальше.

А бывшая зелёная гусеница радостно летала в небе. Уж она-то теперь знала, что способно творить чудеса. А знаешь ли это ты, мой дорогой читатель? Ведь не всякий труд способен превратить тебя в прекрасную бабочку, наделив при этом радужными крыльями. Задумывайся над этим иногда, когда твои руки что-либо совершают.