РАЗГОВОР 4

Вскоре Каин вернулся вместе с очень тихим и благочестивым старцем. Может, он и не был стариком по возрасту, но некий отпечаток умиротворения внешне возводил его в ранг старцев.

Звали этого милого человека Фарисей (Ф).

Ф. Здравствуй, брат Авель. Много наслышан я о твоём бунтарстве. Вот, по приглашению брата Каина, я постараюсь образумить тебя от ложных и сомнительных путей, на которые тебя толкает тщеславие, и попробую успокоить твой мятежный дух. Давай будем рассуждать только на основании Священного Писания, а не собственных вымыслов.

Авель, молча кивнул головой. Он, с тех пор, как решил сам искать Бога, привык к разным подвохам и подводным течениям. Авель ждал.

Ф. Как мне передал брат Каин, ты ратуешь за отделение от мира…

Ав. Полное отделение.

Ф. Похвально. Этого требует от нас Библия. К этому надо стремиться и об этом молиться. Кстати, моё собственное имя как раз и означает «отделённый». Поэтому на основе Библии мы должны быть отделёнными от мира.

Ав. И как вы видите путь отделения от мира? С чем он связан для нас.

Ф. Ну, коли ты хочешь знать, то изволь. Мир окружает нас везде, но есть одно место, где миру места нет. Это Церковь Иисуса Христа, Его голубица. В ней всякий, ищущий убежище от злого мира, найдет любовь и покой. Об этом можно прочесть в Библии, потому и надобно её читать, чтоб знать как молиться и вести христианский образ жизни.

Ав. А что, по вашему, означает вести христианский образ жизни?

Ф. Ну ты, Авель, меня просто удивляешь. Лезешь в какие-то глубины, тогда как самого элементарного не знаешь. Ты что, не читал Писания? Ведь это же самые начатки.

Ав. Так по-вашему «вести христианский образ жизни» - это начатки? Тогда может быть вы разъясните мне это утверждение?

Фарисей уже с неудовольствием взглянул на Авеля.

Ф. Какая здесь разница? Мы должны исполнять заповеди, ходить в церковь, читать Библию, молиться. И всё так, от начала до конца. Я не понимаю, чего здесь непонятного?

Ав. Это непонятно вам, а не мне. И как видно, начиная с того, что является начатками, а что является отделением от мира.

Ф. Я учу, что мы отделяемся от мира через хождение и пребывание в церкви. А ты отвергаешь это?

Ав. Конечно отвергаю, и противопоставляю иной путь, ибо ваш путь – ложный. Вы считаете, что если мы находимся в церкви, то уже отделены от мира?

Ф. Да, считаю. Потому что церковь свята и непрочна, она уже отделена от мира Христом.

Ав. Но это сказано о Небесной Церкви. Мы же на земле ходим в земную, которая является лишь тенью Небесной, как скиния Моисея. Ошибочно путать земную церковь с Небесной и выдавать её за истинную.

Ф. Любая церковь состоит из святых, искупленных Христом. И все мы вместе составляем Тело Христово. Мы спасены, а вместе с нами спасена и наша церковь.

Ав. Тему спасения мы пока оставим и вернёмся к началу разговора. Вы считаете, что, находясь в церкви, мы автоматически отделяемся от мира?

Ф. Аминь!

Ав. Тогда получается, что вы уповаете на некие плотские стены, способные сохранить вас от мира. Но тленное, плотское никогда не сможет спасти и сохранить вас.

Ф. Но я не говорю о монастыре. У нас церковь, а не монастырь!

Ав. Но тем не менее, у вас именно такое понимание отделения от мира. Вам нужен какой-то внешний атрибут, но про внутреннее отделение вы ничего не говорите. Как же сосуд может быть по истине чистым, если внутри полон нечистоты? Внешнее является лишь отражением внутреннего, и если с виду перед вами ангел, а внутри зверь, то чему вы больше поверите, внешнему ли?

Ф. Но тогда, исходя из твоего утверждения, мы чисты и внутренне, если снаружи выглядим благочестиво?

Ав. Это пустое благочестие. Можно долго сидеть под маской приличия, но если за ней скрываются черви, то рано или поздно, они вылезут из под неё.

Ф. Мы не можем изменить своей внутренней природе, на то нам и дан Дух Святой, чтобы Он очищал нас изнутри, тогда как закон очищает снаружи.

Ав. Про какой закон, вы говорите?

Ф. Про закон Божий, конечно.

Ав. А в чём он заключается?

Ф. Возлюби Господа своего всем сердцем и ближнего своего, как самого себя.

Ав. Если это вы возводите в закон для своей жизни, то чем он отличается от закона Моисеева?

Ф. В законе Моисеевом множество заповедей.

Ав. Но все они в итоге сводятся к этим двум. И так получается, что вы хотите оправдаться законом Моисеевым, который не был способен дать человеку спасение и совершенство. Иначе не нужна была миссия Христа. Те заповеди, что вы назвали мне - это ЗАКОН, не дающий оправдания, но наоборот, дающий самоправедность, при которой ты сам становишься мерилом закона.

Ф. Но позволь! А что же тогда, по твоему, дал нам Бог? Ведь эти заповеди сегодня исповедует весь мир.

Ав. Единственное и главное, что нам открыл и дал Бог – это есть ВЕРА. Написано: «Праведный верою жив будет» Рим 1:17 И ещё: «…а без веры угодить Богу невозможно…», «…верою достигайте спасения душ ваших». Когда вера действительно станет главной заповедью в жизни человека, тогда вся его жизнь полностью изменится, и мир увидит Церковь Господа Христа. А сегодня этого нет, но только множество разбросанных осколков, именующих себя единственно правильными городами Божьими.

Ф. Но мы все уже имеем веру и верим. И если бы не веровали, то не созидали бы свои города. У нас и так есть вера!

Ав. Но почему же кругом царит разделение? Один город воюет против другого, и все с именем Божьим?

Ф. Это не зависит от нас, а от отдельных личностей, которые свои интересы и авторитеты ставят выше Слова Божьего.

Ав. Да, это существенная причина. Но ведь, как вы сами сказали, все исповедуют одни заповеди. Значит, не это является корнем их разногласий. Ибо каждый считает себя более любящим Бога, чем ближний, и более любимым Им, чем другой.

 Для того, чтобы возлюбить ближнего, стоит огромное препятствие – собственная гордость. Люди не могут безвозмездно полюбить плоть. Плоть есть плоть, да мы все сами по себе тоже являемся плотью. Одна плоть привлекательна, другая нет. В миру любят красивых и смотрят на внешность, а не на то, что скрывается за ней. Но это плотская, низменная любовь. В глазах Божьих это мерзость, ибо она подобна любви животных. А чем же мы можем любить ближнего или Бога? Своей лукавой душою? Испорченным сердцем? Все это не способно к настоящей любви, а лишь к лицемерию. «Я люблю тебя, пока ты любишь меня, и у меня есть в тебе надобность». Так любят язычники.

Все то, что мы называем любовью, живя здесь на земле, не является любовью в истинном значении этого слова. Это любовь земная, душевная, бесовская. Что есть любовь к Богу и ближнему, показано на примере жертвоприношения Авраамом своего сына Исаака, или когда Ной строил ковчег и проповедовал истину окружающему миру. Все тогда лишь смеялись его словам, почитая их несбыточными, и хулили его доброе имя. Когда смотришь на всё это, становятся понятны слова Христа о том, что нет больше той любви, как если кто жизнь свою отдаст за другого. Так и поступил Он Сам, отдав Свою жизнь за нас, отверженных грешников.

Любовь всегда должна ассоциироваться с крестом, с самопожертвованием, с жертвенником, где ты страдаешь за правду, за Бога, за братьев. Ты идешь Голгофским путем и отдаёшь себя в жертву за тех, кто достоин её, и тех, кто недостоин.

Люди ненавидят свет и правду, но в тоже время они и не знают, что есть свет и правда. По своему невежеству они почитают тьму за свет, а ложь за истину. Потому и надобно показать им то, в чём они находятся, а это тьма и обольщение.

Ф. Тебя послушаешь, только ты не в обольщении, а мы все, несчастные люди, во тьме. Я уже тридцать лет служу Богу, а ты хочешь мне доказать, что я во тьме и Бога не знаю? Знаешь что, молодой человек, а ты сам-то знаешь, что есть истина? А то ты всё судишь, судишь других, а Бог тебе такого права не давал. Послушай, что я тебе скажу! Ты находишься в большой гордыне и заблуждении относительно себя. Это обольщение! И правы были наши уважаемые братья, говоря о тебе так. Ты, к сожалению, исповедуешь ересь.

Сравнить все наши досточтимые города с двухтысячелетней историей со тьмой? Это подлинное кощунство!

Фарисей эффектно поднял вверх палец. Каин с восхищением смотрел на своего учителя.

Ав. Я не собираюсь защищаться. Есть Слово Божие, пусть оно рассудит нас. Но если вы не верите Слову…

Ф. Бросьте! Я не верю Слову! Да это просто смешно. Да оно всегда со мной, я же проповедник! И не сравнивай свои взгляды со Словом. Повырывали отрывков там, да сям. У нас авторитетное учение отцов, проверенное веками. Они за него страдали от рук языческих. А ты тут строишь из себя второго Иисуса! Стыдно должно быть, стыдно!

От волнения и гнева Фарисей стёр пот со лба. Он чувствовал, что начинает выходить из себя и теряет свой благостный вид. Он собрался с силами, пытаясь восстановить первоначальное спокойствие.

Ав. Это всё ваши эмоции, а не Слово Божие. И если мои слова причиняют вам боль, то значит, они касаются живого. Слово – оно, как соль, которая причиняет боль ране, но в тоже время, она и врачует её, защищая от грязи. Вы всё время пытаетесь оправдаться своей внешней самоправедностью, благочестием. Свое учение вы построили на делах закона, и оно отвергает ценность и важность веры. Она становится для вас чем-то второстепенным, как довесок. Вы уверили себя, что она у вас есть, и вам не о чем заботится, как только о дне насущном. Я же ставлю веру во главу угла. Ею я желаю жить, трудиться, умереть.

Ф. Я веру не отвергаю. Но если я буду сидеть и только разглагольствовать о вере, а ничего не делать, то это уже не вера.

Ав. Вы верите, что возможно оправдаться одной верой, независимо от дел закона? Только одной верой? То есть, буду ли я что-то делать, не буду ли– от этого не зависит моё искупление?

Ф. Нет! В Библии написано: «Вера без дел мертва», притом «и бесы веруют и трепещут». Нужны и дела.

Ав. То есть, по-вашему, одной веры недостаточно?

Ф. Конечно недостаточно! Нужны и дела. Моя вера основывается на моих делах

Ав. Значит ваше основание – ваши собственные дела?

Ф. Мое основание – Христос, как написано.

Ав. А как же тогда дела? Вы же опираетесь на них в вопросе вашего спасения?

Ф. Для спасения всё нужно: и вера, и Христос, и дела.

Ав. Тогда, как вы считаете? Неправильно ли говорит Бог через пророка Аввакума, что «праведный верой жив будет»?

Ф. Ну так то о праведнике идёт речь, а не о всяком мечтателе, вбившем себе в голову, что он святой и праведный.

Ав. Но позвольте! Минуту назад, вы утверждали, что все верующие, ходящие в церковь, уже святы и непорочны. Теперь же вы заявляете обратное, что праведности достичь невозможно.

Фарисей опять начал терять терпение. Его уже явно раздражал слишком уверенный тон Авеля, тогда, как его собственная незыблемая уверенность и равновесие все таяло и таяло. Тут Фарисей решил прибегнуть к давно проверенной тактике.

Ф. Я вижу, ты хочешь постоянно в чём-то меня изобличить. Но я не понимаю, к чему ты это клонишь? Вот, я открыт перед тобой, а ты как-то уж скрытен и всё действуешь исподтишка. Ты что-то скрываешь от нас. Ответь мне, какому городу ты принадлежишь? Кто его начальник? Много ли в нём народу?

Авель, несколько удивленно посмотрел на Фарисея. Он никак не ожидал этого поворота, да к тому же и не любил об этом говорить, потому что эти слова жгучей болью отзывались в его сердце. То была постоянная боль – боль о Народе Божьем, о их городах и правителях. Авель замолчал. Он думал, стоит ли говорить об этом, и к чему такой разговор может привести. Фарисей видел, что Авель замешкался, и внутренне радовался, что попал в точку, найдя наконец-то слабое место у этого гордеца и выскочки. Он уже тайно предвкушал победу, но Авель решительно сказал.

Ав. Мы говорили о заповедях Божьих, о вере. Давай продолжим, зачем нам уклоняться от столь важной темы.