Как то раз во время молитвы Ионафана посетило видение. Он увидел чёрных воронов, которые сидели на виноградной лозе и портили грозди. И тут Небесная рука простёрлась над одним из них. Ворон упал замертво, и в нём Ионафан узнал своего отца. В раздумье он встал с молитвы и обратился к Авелю.
Ин. Страшное видение посетило меня сейчас. Я видел своего отца, который много испортил плодов в Божьем винограднике, но возмездие за его дела уже грядёт. Скоро он предстанет перед Судиёй.
чем он может оправдаться пред Ним? Мне надо возвратиться в мой город и постараться ещё раз призвать его к покаянию, пока не поздно. Там много и других, которым также надо возвещать суд Божий.
Да хранит тебя Бог! Я усвоил все твои уроки, и теперь мне надо самому увидеть, чего я достиг и на чём стою.
Ав. Да будет Его благословение с тобою в пути! До встречи, мой верный Ионафан, я никогда не забуду тебя. Бог даст, и мы ещё свидимся.
На этом их пути разошлись. Авель пошёл дальше, а Ионафан возвратился в город.
РАЗГОВОР 11
Когда он подошёл к нему, то увидел, что за время его отсутствия город пришёл ещё в худшее состояние. Городские стены были совсем разрушены, ворота широко распахнуты, а торговцы из предместья вольно разгуливали по городским улицам. Некоторые же из них приобрели себе дома в самых престижных районах города и разводили в них животных, о которых больше прилагали попечения, чем о природных жителях.
Наличие животных на улицах города очень удивило Ионафана, потому что раньше их не было. Теперь же бездомные кошки и собаки разгуливали по главным дорогам, бродячие обезьяны лазали по деревьям, а в городском пруду плавал крокодил… От всех них было много грязи и запаха. Видно было, что город давно не убирался. Окна домов покрылись такой толщей пыли, что невозможно было ни заглянуть вовнутрь, ни разглядеть что-либо снаружи. Крыши и двери покосились. Колокол стал звонить всё реже, да и то местный звонарь обучил этому делу обезьяну, а сам даже не слезал с мягкого дивана. Обезьяна же не различала ни дни, ни недели, и иногда звонила часто, а временами вовсе переставала звонить. Что ещё поразило Ионафана в облике города, так это отсутствие птиц. В былые времена множество голубей нежно ворковали на площади, теперь же птицы исчезли все до единой. «Наверное, их переловили кошки, или изгнали обезьяны», - ответил сам себе Ионафан.
Первым делом он решил посетить центральную площадь с залом собраний, куда раньше стекался весь город. Сейчас она была безлюдна, и это поразило Ионафана. Площадь была пуста, лишь ветер поднимал и ворошил давно упавшие листья да мусор, пытаясь всё прибрать.
В зале собраний ему сразу бросилось в глаза богатство убранства. Дорогие красные шторы тяжёлыми складками свисали до самого пола, стулья и кресла были обтянуты мягким плюшем, а на потолке поблёскивали тяжёлые золотые люстры. Даже вычурный крест на кафедре был раскрашен яркими красками. От былой простоты не осталось и следа. А между тем зал был пуст.
Ионафан пошёл в свой бывший дом. Над дверью он увидел вывеску «Банкетный зал собраний», а чуть ниже «Вход только по приглашениям». Из-за двери доносилось приглушённое пение, монотонное и прерывистое, как скрип несмазанного колеса в скользкой колее просёлочной дороги.
Чресла препоясаны
Листьями смоковными,
Полыхают факелы,
Да чужим огнём.
Латаными рясами
Убрались, как новыми,
У пустых колодезей
Воду жизни пьём.
Подходи, незнающий,
Погляди, невидящий,
Протяни, недвижимый,
Рученьки свои.
В горсточку по зёрнышку,
Не уйдёшь обиженный,
Жаждущий, блуждающий
На путях земли.
Сядешь с нами рядышком
Пить да видеть донышко,
Да земле кручиниться
О своих грехах.
Слышит наша матушка,
Где уж нам до Солнышка,
Не достанет силушки
В четырёх ногах.
А что мы бескрылые –
В том не виноваты мы.
Нас учили смолоду
Бить земной поклон.
Песни сердцу милые,
Россказни занятные
Полюбились с голоду
От былых времён.
Ну а коль осмелишься
Слово молвить дерзкое,
Растревожишь речью той
Вековой покой –
Попусту надеешься,
Долго не задержишься:
Камушек за пазухой
Припасён с собой.
Чресла препоясаны
Листьями смоковными,
Полыхают факелы,
Да чужим огнём.
Латаными рясами
Убрались, как новыми,
У пустых колодезей
Воду жизни пьём.
| 
