Авель продолжал свой путь, пока не встретил у обочины небольшую группу детей. На вид все они были обычными детьми, но лица у всех них были очень разные. Кто-то из них казался чрезвычайно взрослым, кто-то – совсем юным, а у некоторых даже проглядывала седина. Но всё равно все они были детьми, хотя из-за своего несоответствующего возрасту вида более напоминали карликов или уродцев.
Все проходящие мимо, с презрением смотрели на них и нисколько не оказывали им сочувствия. Вид же у этих детей и вправду был очень жалок. Они бессмысленно слонялись по голому полю, а устав, уныло сидели на больших валунах. У них не было ни дома, ни даже навеса. Поле было абсолютно пустым. Дети были голодны и так исхудали и ослабли, что некоторые из них даже не могли пошевелиться и ничком лежали на голой земле.
Авель подошел к ним, и несколько пар детских глаз с надеждой посмотрели не него.
РАЗГОВОР 13
Ав. Эй, дети, чьи вы, и что делаете на этом голом поле?
Дети. Мы бедные брошенные души. Все отказались от нас, и нам некуда идти.
Ав. А как же вы попали сюда?
Дети. Когда-то мы имели свои дома. Но порядки там были настолько жестоки, что за малейшую провинность нас изгоняли вон. Потом нас настолько одурманило веселье и свобода, что мы ушли далеко от своего дома и очутились на этом голом поле, а дорогу обратно забыли.
Ав. За какие же провинности вас выгнали?
Дети. За открытую склонность ко греху или соблазнам этого мира. Есть среди нас и такие, которых изгнали за любознательность или неосторожно сказанное слово. Все мы разные, но в итоге оказались на одном поле.
Ав. Кем же вы себя считаете?
Дети. Мы бедные заблудшие души, ходящие по кругу и не могущие никак разорвать его. Мы считаем себя грешниками и желали бы измениться, но не знаем пути и не имеем силы.
Ав. Что же отцы ваших прежних домов не научили вас этому?
Дети. К великому нашему несчастию, нет. Одни из них требовали от нас послушания и были строги к нам, а в домах других царила вседозволенность, и отцы просто даже и не знали нас в лицо. Они нас рождали и тут же предоставляли самим себе. Так что мы не можем различить, где лево, а где право.
Ав. Чего бы вы хотели?
Дети. Наше общее желание – изменить нашу жизнь. Мы хотим полного обновления, но не знаем, где оно. Вокруг нас пустота, и мы живём воспоминаниями о старом, а оно, надо признаться, не радостно.
Авель наклонился и развязал свой мешок.
Ав. Идите все скорее сюда! Берите хлеба, сколько хотите. Насыщайтесь, здесь на всех хватит.
Он вынимал ломти хлеба из мешка, но их там не становилось меньше. Дети сначала пугливо, а затем посмелее потянулись к Авелю. Они брали хлеб, и чем больше они его ели, тем более разгорался аппетит. В глазах заблестели здоровые огоньки жизни. Вскоре уже все, находившиеся на поле, собрались вокруг чудного хлеба. А хлеб тот был таким вкусным и питательным, что дети изменялись прямо на глазах. С лиц их исчезало уныние, и какое-то преображение было заметно в них. Даже те, которые ничком лежали на земле, теперь встали и довольно уверенно держались на ногах. Авель же всё продолжал разламывать хлеб, и казалось, что его бездонный мешок никогда не истощится.
Прошло некоторое время, и дети наконец насытились. Тогда Авель снова обратился к ним.
Ав. Я вижу, все вы напитали себя. Теперь мне надо идти дальше.
Дети. Куда ты идёшь? Не оставляй нас! Мы все пойдём с тобой! Твой чудесный хлеб влил в нас столько свежих сил, что мы горим желанием что-то делать. Мы больше не можем оставаться прежними. Перед нами раскрылись новые горизонты, и мы пойдём с тобой. Ведь если ты имеешь столько хлеба, значит твои пажити богаты, и мы тоже можем приобщиться к ним.
Ав. И вас не пугают трудности, которые могут встретится в пути?
Дети. Все трудности нипочём, если есть сила. А твой хлеб способен дать её!
Ав. Ваш ответ хорош. Наша сила в Слове. Но для того, чтобы оно вошло в нас, нужно обновление.
Дети. Да! Обновление! Этого как раз и недостаёт нам. Мы все жаждем его, правда?
И дети закивали головами. Они смотрели друг другу в глаза, убеждая себя и других, что именно обновление им нужно. Авелю всё больше нравились эти дети. Хотя они и имели странный вид, их желание было настолько горячим и искренним, что он уже не смотрел на их несуразную плоть, а только на сердце.
Дети. Авель! Возьми нас с собой. Раз вкусив твоего хлеба, мы уже не оставим тебя. Мы пропадём одни…
Ав. Но надо идти за Богом, а не за человеком. Мой хлеб – это плод моего труда, и конечно же я безвозмездно дам вам его. Но надо и самим трудиться, чтобы иметь свой собственный хлеб. Празднолюбцев я не люблю!
Дети. Мы и сами бы хотели иметь свой хлеб, но пока его у нас нет. И пройдёт много времени прежде, чем он появится. Мы не будем ленивцами и празднолюбцами, которые любят лишь сидеть на чужой шее. Мы хотим научиться сами пахать, засевать и пожинать своё поле. Только помоги нам в наших первых шагах. Мы так неразумны и несведущи в путях и законах Божиих, что нуждаемся в ученичестве. С тобою Бог. Так будь же нам глашатаем Его воли, дабы и мы знали Бога. А то кроме этого голого поля мы не видели ничего и ничего не знаем.
Ав. Ну что же, я очень рад вашему благому желанию и с радостью послужу вам во всём. Кто знает, может вы – добрая нива, и принесёте правильный плод.
И Авель широко распахнул руки. Дети кинулись в его объятия, и в этой разноликой куче все смешались и стали как одно целое. Бедные дети, не знавшие ласки и сочувствия, как голодные овцы окружили Авеля, жадно ловя каждое его слово. Тогда он продолжил.
Ав. Вы хотите обновления? Но знаете ли вы, с чего оно начинается и чего требует от нас?
Дети. Нет. Открой нам это, Авель.
Ав. Обновление – это правильное желание христианина. Христос сказал, что новое вино не вливают в ветхие мехи. Мехи должны обновляться. И обновление это всегда идёт вслед за духовным ростом. Как только ты чуть вырос, так уже нуждаешься в новом, причём это новое должно быть новым полностью – от ног до головы. А это значит – от путей до разумения.
Вот, ваша одежда сковывает вас. Вы вынуждены горбиться, спотыкаться, терпеть холод. И первое, что мы сделаем, это сбросим старые одеяния. И я верю, что взамен Бог дарует нам новые. Так что, кто самый смелый, пусть первым скидывает свою одежду вот в эту яму.
И дети один за другим стали сбрасывать с себя старые одеяния, разрывая их. У некоторых эти одежды настолько прилипли к плоти, что когда их отдирали, каплями сочилась кровь. Однако все без исключения дети действовали быстро и уверенно. Авель с удивлением смотрел на их веру, на то, как они без малейшего сожаления расставались со своими ветхими лохмотьями, ничего не имея взамен. При этом их жалкий, растерянный вид куда-то исчез. Скоро все до одного дети стояли нагими перед кучей ветхих одежд.
Ав. Верите ли вы, что Бог силен дать вам новые одежды и не оставит вас?
Дети. Верим! Нам нечего терять! Вот мы стоим пред Ним, какие есть. Нам нечего прятать и стыдиться. Мы верим твоим словам и верим в могущество и праведность Божию, что приходящего к Нему Он не изгонит вон.
Ав. Что же? Тогда сейчас же сожгите перед Богом свои ветхие лохмотья! Докажите правду ваших слов и веру вашу. Бог же поступает с праведным милостиво, а с лукавым – по лукавству его.
При этих словах Авель взял горящий факел и вручил тем, которые стояли в первом ряду. Огонь ярко запылал в высоко поднятой руке. Рядом возвышалась огромная куча тряпья, и огонь готов был в один миг поглотить её. Некоторые из стоявших сзади заволновались: в их сердца закралось неверие. При виде пылающего факела сомнения всё больше и больше овладевали ими. Они с тоской и сожалением бросали взгляды на свои одежды, брошенные в кучу, а холодный ветер со всех сторон обдувал их голые беззащитные тела. Ещё мгновение, и факел будет брошен в кучу. Бедные колеблющиеся души не выдержали и с воплем бросились к своим старым одеждам, пытаясь спасти их от разгорающегося костра. Они вытаскивали обгоревшие лохмотья и, стряхивая с них пепел, спешили поскорее снова облечься в них. «Безумцы, что вы делаете?!!» – кричали товарищи, пытаясь образумить их, но те не желали слушать, злобно огрызаясь и торопясь натянуть на себя старое тряпьё. Но одежда только больше трещала по швам и рвалась от ветхости и дыма. Однако они не обращали на это никакого внимания.
- Безумцы! Бросьте свои грязные лохмотья! Они всё равно не смогут доставить вам ни тепла, ни спасения. Сейчас Бог дарует нам нечто лучшее! – убеждали их товарищи.
- Нет уж! Своя рубашка ближе к телу. Эти одежды нам привычнее. Причём они уже есть, а ваши новые ещё неизвестно, появятся ли. Следовать за Авелем и есть его хлеб – это ещё куда ни шло, но сжигать своё единственное одеяние – это безумие. Без своих одежд мы не сможем никуда идти.
- Но Бог обещает нам новые!
- Новые? Это ещё не известно. Мы столько лет скитались по этому голому полю, и Бог, видя все наши мучения, не послал нам даже самой малости. С чего же вдруг Он дарует нам новые одежды? Нет, мы не верим в это.
- Но Он обязательно дарует!
- Хорошо! Пусть даже так. Но зачем же сжигать старые?
- Но со старым невозможно идти в новое.
- Какое оно, это новое, пока ещё не известно. Может быть, это будет новым голым полем, к которому вас приведёт Авель?
- Но вы же ели его хлеб! Это нескончаемый хлеб!
- Всему рано или поздно бывает конец. Так и его мешок хлеба оскудеет. Так лучше мы останемся на этом старом и знакомом поле, чем пойдём к неизвестному новому. К тому же, оно может оказаться ещё хуже. От добра добра не ищут.
- И вы называете вашу прежнюю жизнь добром? Да это же была бессмысленная пустота! Сейчас перед нами засиял новый свет, и мы не хотим оставлять его. Да, мы действительно не знаем, что ждёт нас впереди. Но всё равно это лучше, чем тупо ходить по старому кругу. Мы не оставим этого света! Мы пойдём вперёд! Вы, если хотите, оставайтесь в старом, но мы не останемся с вами. Мы верим, что вечная жизнь не имеет конца, и будем стремиться к этой жизни, чтобы приобщиться к бессмертию.
- Бессмертие? Ха-ха-ха! Все мы умрём рано или поздно!
- Но лучше умереть, сделав хоть один шаг к небу, хоть одно дело правды, прожить хоть один день, достойный Бога, чем совершить бессмысленное множество пустых шагов и неправильных дел в череде безликих дней! Вы делаете огромную ошибку и выбор ваш неправилен. Надо вам было превозмочь себя и довершить начатое дело до конца, освободившись от всяких пут, пустых надежд и обольщений. Тогда вы были бы свободны. А сейчас плоть поработила вашу свободу и дух.
- Не знаем. Может мы чего-то и не понимаем, но нам кажется, что о своём решении скорее пожалеете вы, чем мы. Вот вы все стоите нагие и дрожите от холода. На вас ничего нет. А у нас есть хоть малое и ветхое, но своё. Прощайте же! Может быть, без вас нам будет легче жить на этом поле.
Так сказали те дети и побрели назад, на свои песчаные сопки. Они составляли ровно треть от всех детей.
Авель внимательно слушал этот разговор и не вмешивался. Семьдесят оставшихся подошли поближе к нему, с презрением глядя на то, как догорали в костре их прежние чаяния. Огонь разгорался всё больше, пламя поднималось всё выше и выше, и всё это было похоже на грандиозный погребальный костёр прошлого. Жар этого костра согревал детей, и они уже не чувствовали стужи и ветра.
Те же, которые ушли от них, совсем скрючились в своих лохмотьях, спасаясь от холода. Но всё было напрасно. Их одежды не были способны дать им тепла. Дети бесцельно бродили по полю, ища убежища, и прежнее уныние всё сильнее овладевало ими. Они уже оглядывались назад, желая вернуться к костру, но чувство гордости уязвленного самолюбия мешало им сделать это. Оставшиеся семьдесят плотным кольцом стояли вокруг костра, не пропуская на сторону ни одного лучика тепла и согревая собой друг друга. Вдруг белое облако остановилось над ними, и из него словно вылетела белая стая птиц. Семьдесят белых одеяний плавно спускались вниз. Одеяния эти были такой ослепительной чистоты и красоты, что все изумились и молча смотрели, как плавно они спускались к ним. Скоро все семьдесят облачились в одежды, и никакое ненастье уже было не страшно им. Те же тридцать с завистью и озлоблением смотрели издали на своих прежних товарищей, на то, как им было удобно и тепло и как счастливо они улыбались. Они уже поняли, что ошиблись, что подобно Исаву променяли своё первородство на похлёбку из чечевицы, но было уже слишком поздно. Костёр догорел, а облако исчезло. Семьдесят в белых одеяниях подошли к Авелю и с восторгом начали показывать ему свои новые одежды.
Ав. Вот, вы получили сейчас новые одежды. Что же, храните их в такой же чистоте. Ничто неспособно повредить им, кроме греха и неправды. Если вы будете стремиться удаляться от греха и совершать правду, то ваши одежды вечно останутся такими. Но всякое беззаконие, лицеприятие, неверный суд лягут несмываемыми пятнами на ваших одеждах. И тогда только ваша кровь будет способна смыть их. Но я верю, что таковых уже нет среди нас. Все, кто был лукав и неверен, отошли назад, испугавшись огня. Нам не надо самим стараться очищать свои ряды. Божий огонь и Слово способны сделать это. «Всякое насаждение, которое не Отец Мой Небесный насадил, искоренится», - говорил Иисус Христос. И вы сами видели, как неутверждённые и колеблющиеся покинули вас, хотя прежде были вам друзьями и скитались с вами на одном поле. «Малодушные и неверные Царства Божьего не наследуют», - предупреждает нас Писание. А раз оно говорит так, значит такие есть среди Народа Божьего. И самое печальное в том, что мало кто из них это осознаёт.
Дети. Авель! Расскажи, что нам делать дальше. Ведь чтобы творить правду, надо знать, в чём она.
Ав. Это совершенно верно. Этому надо учиться, познавать. Всё просто так не даётся, без труда и пота не будет и урожая. А для этого есть учение – учение Иисуса Христа о Царстве Божием, или вернее о пути в Царство Божие. Как и любое учение, оно подразделяется на разные уровни. Постигая один уровень за другим, душа познаёт истину Божию и видит, что есть правда. Истина и правда близко стоят друг к другу. Без истины не бывает правды, без правды – истины. И если истина относится к нашему внутреннему освящению, то правда – к внешнему, к делам. Вам же надо сначала познать начатки этого учения. Это основные понятия, азы, которые необходимо знать, чтобы познавать истину в дальнейшем. Для начала я задам вам вопрос: что является самым главным в жизни верующего?
| 
