Шли трое по пути, ведущему к Царю.
Они друзья и братья были по отцу,
но только семя разное внутри
досталось им от матерей своих.
Один весёл и дерзок был в словах,
на всё с улыбкой, смехом отвечал,
был громче всех троих в своих речах,
и всю дорогу славу воспевал.
Другой был важен, шёл с достатком он,
по виду тих и скромен, неречист,
в пути больше молчал, а если скажет что,
то все должны с вниманьем слушать речь его.
А третий был дурак, он позади всех них
брёл молчаливо, падал на пути,
не мог он похвалиться разумом в речах,
да видом был не больно он велик.
Те братья речь вели о милости Царя,
о том, как любит Он, заботится о них,
и сколько дал добра Он по молитвам их.
Дурак сказал: “А может Царь тот строг?
А вдруг не так легко попасть к Нему во двор?
Быть может и от нас Он требует чего?”
Но братья усмехнулись: “Точно ты дурак!
Тебе ль учить пути, тебе ли правду знать?
Взгляни сам на себя, негоже дураку
совать свой ум в священные слова”.
Умолк дурак, лишь сам себе сказал:
“Как хорошо б мне мудрость отыскать!”
А братья обернулись, словно зная мысль его,
и крикнули:
“Чего тебе искать? Иди за нами вслед,
мы знаем этот путь!
Уж тысячи прошли им, да притом
их головы пригожей и умней,
а ты никто, да звать тебя - дурак.”
Идут так дальше, двое впереди,
а третий сзади, в сторону глядит,
и видит лес - могучие стволы,
и поле, всё заросшее травой,
но что-то посреди него блестит.
А рядом конь стоит, впряжённый в борону.
Копытом бьёт, в глазах огонь горит,
и запах свежих трав так веет от него!
Там молоко и хлеб. Дурак наш говорит:
“Постойте, братья! Мы давно в пути,
и скоро кончится в котомках наших хлеб.
Вы только посмотрите: в стороне -
там поле, лес, есть конь и свежий хлеб.
Не лучше ль нам свернуть пока с пути,
вспахать то поле, отыскать алмаз,
вскормиться молоком и хлебом запастись,
взять скакуна - на нём быстрей идти.”
Но братья даже не взглянули на него.
“Свернуть с пути? Да ты сошёл с ума!
Наш путь прямой, и мы верны ему.
Копаться в той грязи, искать алмаз,
которого там нет, занятье не для нас.
А хлеба хватит нам, и силы есть пока,
мы не нуждаемся в советах дурака.”
Сказав эти слова, они пошли вперёд,
оставив дурака пред выбором его.
Но что-то манит дурака сойти с пути,
которым братья выбрали идти.
И наш дурак сошёл, пошедши в лес,
и там остался он...
...А время тихо шло.
Дурак вспахал то поле, много сил ушло,
чтоб камни все собрать, и чтоб зерно взошло.
Конь помогал ему и молоком поил,
а лес прохладу и тепло дарил.
Окреп дурак наш и нашёл алмаз,
который много лет лежал на поле том,
и хоть он был в грязи, но лишь взошла заря,
и солнца луч коснулся огненных оков,
как радуга цветов вдруг взорвалась на нём
и осветила лес в сиянье золотом.
Да и дурак преобразился весь:
какой-то свет струится с глаз его.
Хоть с виду он остался прежним дураком,
но всё внутри освещено зарёй.
Вскочил на скакуна, к груди прижал алмаз,
в суме зерно, в глазах горит пожар,
победы меч в устах, разящий мира ложь,
а масло - исцеление в боях.
Летит на скакуне он пущенной стрелой,
и купола Царя он видит пред собой.
А что же братья? Тот, что веселей,
зашёл в трактир, что на пути стоял,
да там в весёлых песнях, куражах
уснул, и всё, что было, потерял.
Брат средний, тот, что поважней,
упорно шёл вперёд. О нём уж говорят,
как об учителе, пророке, образце
для подражанья в слове и житье.
Он всё важней, его слова - закон,
пред ним трепещут все,ведь он -
их “Царь и Бог”.
На торжище суда поставил он свой трон,
златыми буквами записаны слова,
и смотрит на других он свысока:
они всего лишь люди, он же -“пуп земли”.
Но вот однажды встретил он опять
родного брата по отцу, которого всю жизнь
привык он дурнем звать. Ему он говорит:
“Ну что, мой брат, что в жизни приобрёл,
и много ль злата в поясах твоих?
Ты, вижу, на коне, но больно он худой,
таких коней я не держу в хлеву.”
Дурак слова обиды проглотил,
и молвил:“Время я не потерял,
и хоть я с виду также неказист,
но у груди моей горит алмаз!
Я молоком вспоён в златом лесу,
и семена живые у меня.
Я в небе увидал звезду,
и предо мной всегда горит она,
а купола Царя ведут меня к себе,
мой путь иной, и он не на земле.
Парю я на коне моём
над чащами, домами городов,
и воздух стал моей землёй,
и небо распростёрто надо мной.
Солнца лучи - мои поводыри,
и искры звёзд мой освещают путь,
и нет преграды моему коню,
я друг для каждого, кто правде рад.”
Брат старший молча вышел от него,
пошёл к другим, таким же, как он сам
и все слова его пересказал,
и заключил: “Опасен стал наш брат.
Когда он был безмозглым дураком
и слушал нас, всем было хорошо.
Но болен он сейчас, и та болезнь страшна.
Вдруг город заразится и умрёт!
Чтоб не было исхода такового,
избавиться нам надо от него.
Нельзя его впускать ни в город, ни в село.
И слово сеять в людях не дадим,
а средь народа мы распустим слух,
что он больной и обольститель злой.
А коли будет он мешать всем нам,
то наш закон осудит дурака.”
Так порешили города вожди
и глухо двери, окна заперли,
что даже солнца луч сквозь щели не пройдёт:
пусть будет нам темно, но только бы в своём!
Дурак стучится в двери, но везде
один ответ: “Хозяев дома нет.”
Тогда наш всадник вытащил алмаз
и высоко поднял в своей руке.
Над крышами домов взошла заря
и засияла радугой-дугой.
Вдруг кто-то не стерпел и выглянул в окно,
нигде таких он красок не видал!
И что за чудный всадник там стоит
с поднятою высоко головой?
Его слова вселяют веры дух,
глаза тогда становятся светлей,
и много ярче видишь жизни цель,
которая затёрлась суетой.
Уже в народе слух да толк пошёл:
“Быть может всадник прав, и мы не знаем
дня?”
Но тут же злая чёрная рука
Вмешалась грозно в этот разговор:
“О вы, тупой, невежественный скот,
к чему сужденья ваши и о чём?
Пред вами - обольщающий народ,
а вы его внимаете словам.
Он много зла творил по городам,
пил кровь невежд, таких же, как и вы.
А после в городах пылал пожар,
всё золото, все книги сожжены!
Законы наши всадник попирал,
не чтил завет отцов, и корни рвал!
А вы хотите беспорядков здесь?
Не быть таким, как он в нашей среде!”
Толпа ревёт, рычит, как дикий зверь,
готова растерзать.
Оскал на лицах их,
а братья лишь подбрасывают дров:
“Ату его, ату! Возьми скорее, пёс!”
Столб пламени взметнулся в небеса...
...Но кто-то взял алмаз, коня за повода,
и вон из города быстрей пошёл
по тропам звёздным вместо дурака...
Прошли года. К концу подходит путь.
Брат средний ко вратам Царя пришёл.
Стучит в ворота, а ему на стук
знакомый голос властно отвечает.
Ворота распахнулись перед ним,
и что же видит он? Пред ним престол,
а на престоле кто же? Боже мой!
В златом венце сидит Господь и Царь.
Он гневно смотрит. Рядом трон иной,
но и на нём сидит прекрасный царь.
Брат средний пригляделся, кто ж пред ним?
И вдруг весь побледнел: пред ним сидит дурак,
тот самый, что за мусор он почёл,
и прах чей над рекою разбросал,
кого всю жизнь он только клеветал
и расправлялся с семенем его.
“О брат, прости меня! Я не хотел!
Мы ж вместе шли когда-то по пути.”
“Когда-то да, - промолвил юный царь, -
но только сам ты видишь, не теперь.
Ты выбрал этот путь, ведущий в смерть,
сам был, как Царь, и правил на земле.
Моим словам ты не хотел внимать,
сполна своё ты в жизни получил.
Теперь вкушай же от плодов своих.”
Сказав слова, он руки вверх поднял,
и громы прогремели над главой:
“Бесславье всем, кто правду попирал!
Он вечно будет пить вино лукавства своего!”
Исчез проклятья сын.
Хоть имя брата он носил,
но был неправде больше брат.
А тех, кого за дураков считал
и на земле лишь унижал -
они на небе в славе и чести.
Шли трое по пути, ведущему к Царю.
Они родные братья были по Отцу,
но только семя разное внутри
досталось им от выбора пути.
А это семя рассудило всех:
одним оно как жизнь, другим - как смерть,
и если ищешь правду сердцем ты,
то будешь дураком в глазах земли.
| 
