Когда и как это с ней случилось, она уже не помнила. Но одно знала, что когда-то любила его, а теперь солёные слёзы разъедали ей щёки. Безжалостное знойное солнце не щадя пекло ей голову, но она уныло брела по песку, и тут же ветер заносил её неглубокие следы. Разноцветные бусы, пёстрое одеяние, затейливое плетение волос, звенящие браслеты - это была она. “Кто же я?” - спрашивала она себя, и тут же пустынный ветер дребезгом металлических шаров, невесёлым звоном отвечал ей: “Ты падшая женщина.”
Но некогда она была совсем другая. Вот светлые стены её дома, сама она в белом лёгком одеянии. Вот её муж, высокий и сильный. Его голубые мудрые глаза с любовью и какой-то непонятной печалью смотрели на её беззаботный щебет, на то, как важно примеряла она на себя его подарки и умоляюще складывала руки, прося новые. Он ни в чём не отказывал ей, но его глаза всё так же с любовью и грустью смотрели на неё. И только теперь, идя по этой выжженной земле, в разукрашенном наряде, она поняла, почему он так смотрел на неё. Да, он уже тогда всё знал, хотя ничего и не было, но н знал, что оно обязательно будет. “Падение”, - тихо проговорила она и с надеждой посмотрела вперёд.
Но тогда, когда она беззаботно и счастливо жила в богатом доме, любимая и любящая мужа, она этого не знала, и даже в страшном сне не могла предвидеть, что станет такой. “Падшей женщиной”, - снова тихо произнесла она и уныло побрела дальше.
Однажды её муж уехал в далёкую страну, и она осталась одна. Ей было скучно и одиноко, хотя в доме было много интересных и умных книг. Но её не тянуло к ним. Наоборот, она даже избегала эту комнату и постепенно всё чаще и чаще стала появляться в шумных весёлых местах: на суетных базарах и в шикарных ресторанах. Скоро у неё появился большой круг новых знакомых, таких же безмятежных, ленивых и похотливых, как она. Всё реже и реже она находилась в стенах своего дома, и следы запустения покрывали его некогда белые стены.
От мужа всё меньше стало доходить вестей. Она же, наоборот, всё глубже погружалась в манящий круговорот порочной жизни. Её новым домом стали номера дешёвых гостиниц и вертепы грязных страстей. Она настолько изменилась, что не могла смотреть на себя в зеркало. Постепенно ненависть к зеркалам дошла до того, что она просто приказала уничтожить их все, дабы ничто не могло огорчить её воспоминанием. Теперь на всё она смотрела глазами своих новых кумиров и почитателей. Танцы, карнавалы, пиры и развлечения - вот что стало её обычным образом жизни. И когда посыльный от странствующего мужа стучался в её давно закрытую дверь, лишь глухое эхо пустого звука отвечало на его требовательный стук. Она уже не получала вестей от него и даже позабыла его тепло. Теперь другие руки и чужое тепло ласкало её. Это было для неё ближе. Подарки слащавых мужчин, толстых, заплывших от жира, были в её новом доме. Их яркие браслеты, кольца, серьги, пёстрые платья и благоухания украшали её. Она всё позабыла, всё оставила, она стала... “Падшая женщина”, - чуть слышно произнесла она и сняла огненно-рыжий парик. Истощённые сальные пряди волос упали на её худые плечи. Она была вся истощена и выжжена, как эта сухая земля. Даже цвет её кожи стал чёрным, как у африканских рабынь.
Но всё же она как-то пробудилась и с отвращением взглянула на свою жизнь. Произошло это случайно, и могло бы совсем не произойти, если бы не увидела она на коленях ребёнка раскрытую книгу. Сперва она с насмешкой подошла к нему, звеня своими браслетами и, встретив его серьёзный, добрый, но в то же время отрешённый, словно не видящий её, взгляд, невольно отошла назад. Какое-то смутное воспоминание острой стрелой пронзило её сердце. Что-то очень знакомое и забытое показалось ей в этих голубых глазах. Когда-то она тоже видела нечто такое, но когда?.. Её голова закружилась. Где-то на горизонте белел парус, и тут она вспомнила. У неё был муж. И уже увереннее она произнесла: “Да, у меня был муж. Но кто же те, которые сейчас рядом со мной?”. Обернувшись в сторону, она увидела толпу ожиревших, слащаво улыбающихся людей. Они манили её к себе, протягивая красочные подарки. “Но это не мои мужья, - пятясь от них, проговорила она. - У меня был только один муж, и он не похож на них”. Она бросилась куда-то бежать от всех, от этих людей, этого шума, этого города, и теперь в этой выжженной пустыне только звон браслетов и бус сопровождал её. Сердце томилось страхом ожидания. Она не знала, как быть, что делать, но и возвращаться туда было бессмысленно. Всё внутри неё было под стать этой выжженной земле. Одно знала она: ей надо отыскать своего мужа, найти его, броситься ему в ноги и умолять, умолять, умолять.
Надвигалась ночь, и холод начинал пронизывать её. Так и бросало это тело то в жар, то в холод. Но она продолжала идти вперёд, смутно осознавая, что обратной дороги нет.
Её, некогда красивое, платье истрепалось, но его яркая краска ещё сохранила свой красный цвет. Тут она приблизилась к убогой хижине отшельника. Это была небольшая скиния, сверху укрытая козьими шкурами. Она вошла туда.
На коленях стоял обросший человек, показавшийся ей со спины каким-то знакомым, он не оборачивался. Схимник молча встретил её. На его столе были хлеб и вода. Женщина с рыданием рассказала ему свою печальную историю, но он молчал, не поворачивая головы. Можно было подумать, что он совершенно не слушал её, но это было не так. Наоборот, каждое слово болью отзывалось в его сердце. Он молчал, но женщина не видела, как по его лицу катились слёзы.
- Как мне отыскать моего мужа?!! - с воплем воскликнула она, но он молчал, потому что сам был им. Но она не узнала его. “Видно, я такая большая грешница, что этот святой человек не хочет ответить мне”, - с горечью подумала она и, опустив голову, вышла. “Конечно, ведь я..., - тяжело произнесла она, и словно кто-то зло рассмеялся в ней, - падшая женщина.” И закрыв лицо руками, она побежала прочь.
Её муж, отшельник, молчал. Он видел страдания этой женщины, но что-то непреодолимое стояло между ними. Он так же молча плакал, и каждая его слезинка была, словно капелька крови. Его сердце продолжало любить эту теперь совершенно чужую ему женщину, но разум и воля обуздывали порыв его чувства. Ведь она была падшая женщина, не его, а чужая. Но всё же белый голубь вспорхнул на его непреклонное плечо, и, благословлённый им, полетел вслед этой томящейся души. Когда женщина увидела его, она очень обрадовалась. Но голубь не садился на её руки. Он несколько чуждался её и летел в стороне, но она была рада и этому. Ночью, положив голову на камень, она увидела, что тот отшельник в скинии - её бывший муж. Строго, с укором в глазах он проговорил ей: “Твоя вина глубока. И ты никогда не найдёшь меня и не обретёшь со мной счастье, пока твоя одежда и твои руки не станут достойны меня.” Тут она проснулась. Её муж исчез, и только голубь что-то ворковал, сидя на ветке чинары. “О, я переменю свои одежды, хорошенько вымою и умащу свои руки, и ты примешь меня,” - думала она. Немедленно встав, она быстро пошла в соседний город. Денег на покупку красивого наряда и ароматных благовоний не было, и она решила достать их обычным для неё способом. Она села в один ряд с другими блудницами, и к вечеру у неё всё было. Наряженная, благоухающая, она с трепетом возвратилась к отшельнику, вошла в его дом и сказала:
- Посмотри на моё прекрасное платье, на ухоженные руки. Теперь я достойна тебя?
Но тот даже не шелохнулся. Он так же, отвернувшись, стоял на коленях, и его сердцу было ещё больнее. Он молчал. Не дождавшись ответа, она с понурой головой и к ещё большей печали обнаружила, что белый голубь куда-то пропал. “Ну, теперь я осталась совсем одна,” - думала она, и только ветер трепал её расшитое платье.
Ночью она опять видела сон. И вид её мужа был ещё суровее. Он с гневом взглянул на её наряд и благоухания и, отвернувшись, пошёл, больше уже не оглядываясь. “Наверное, не то одеяние на мне, и не той ценой, - догадалась она и сбросила с себя нарядное платье. - Но где же мне найти достойное его?” - терзалась она. Тут к ней подошёл хитрый торговец и сказал:
- Я вижу, ты в чём-то нуждаешься. Что же, это ты сможешь достойно заработать, если будешь хорошо и выгодно продавать мой товар.
Услышав желанное слово, она, даже не обдумав, сразу же согласилась. Торговать ей приходилось разным, и всегда у её места находилось много покупателей. Вскоре торговец разбогател и, обрадованный, он сказал ей:
- Ты честно заработала любую из вещей.
Глаза женщины разбегались от множества товаров. Она выбрала одно белое скромное платье, подобное тому, какое носила прежде. На её руках от постоянной работы появились первые мозоли. В таком виде она снова пришла в скинию.
Она подробно рассказала о своём труде, но схимник по-прежнему молчал, не оборачиваясь к ней. Его лицо было серьёзно, и ни одна чёрточка одобрения не прорезывала его словно окаменевшее лицо. “Снова я недостойна его, и весь мой труд проделан впустую,” - подумала она, с печалью выйдя от него.
Встретив опять знакомого торговца, она, не смотря на его уговоры, не стала возвращаться к нему, а грустно побрела дальше. На её пути стояло бедное серое здание. Это была богадельня, приют и лечебница для калек и нищих. Зловоние мочи и гноя ударило в её изнеженный, утончённый нос. Грязные тряпки, стоны больных были повсюду. Несколько женщин в серых фартуках ходили среди несчастных, одной из них стала и она.
Прошло время. Её одежда износилась, но она не обращала на это внимания. Жизнь среди умирающих, обездоленных людей её многому научила. Запах гноя и хлорки стал ей уже привычен. Она позабыла о прежней роскоши и комфорте. Её жилищем стала крохотная келья с жёсткой железной кроватью. К собственному её удивлению, её потянуло к книгам. Свеча тихо коптила на столе, а она увлечённо что-то читала или писала сама. Это приходилось ей делать по ночам, потому что целыми днями она терпеливо трудилась там, внизу, среди калек и нищих. Старые друзья при встрече отворачивали лица, делая вид, что не замечают её. Но она этому не огорчалась. Только одна печаль по-прежнему жила в её израненном сердце: её муж. Живя здесь, среди безобразных и уродливых тел, в нечистоте и смраде, она почему-то становилась всё светлее и чище, и боль по утраченному всё больше и больше терзала её душу. Она вся горела любовью к мужу, но знала, что не любима им и отверженна.
Однажды в её окно впорхнул белый голубь. Он не улетел, не посторонился, а смело сел ей на руки. И тут она впервые после долгих лет взглянула и увидела свои руки. Некогда красивые пальцы были в трещинах и узлах. Пятна зелёнки и сажи въелись в кожу. ”Какие страшные руки! Как я могу с ними вернуться к нему?” - с ужасом подумала она, но тут же голубь уверенно сел на её ладонь. Она поверила, что это добрый знак, и с надеждой пошла к схимнику.
Он так же, отвернувшись, сидел и молчал, но когда она рассказывала о себе, ей показалось, что он как-то оживился и даже чуть-чуть повернул голову. Её сердце радостно забилось. Она ждала, что вот сейчас он встанет и обнимет её за плечи. Но он молчал, хотя его губы, действительно, слабо улыбнулись.
“Нет, ещё я чего-то не достигла. Я пока недостойна его, ни моё потное, поношенное платье, ни мои пахнущие лекарством руки. Нет. Пока ещё нет,” - так думала она, но уже не была так отчаянна и уныла. Она видела, что голубь уверенно сидел у неё на плече, а он (и она тихо произнесла: “МУЖ”) всё же слабо повернулся к ней. Она, окрылённая, обнадёженная пошла вперёд, мимо своей богадельни. На её плече висела сума, в ней всегда был свежий хлеб и родниковая вода в глиняном сосуде, прохладная и чистая. Теперь её домом стало открытое небо. Голубь уже не покидал её, а наоборот, указывал ей путь. Она ходила по тёмным уголкам города, неся с собой свет и тепло. Спускалась в подвалы и поднималась на кровли. Никто не мог признать в ней некогда известную падшую женщину. Она говорила среди узников, среди блудниц и среди вельмож. Но везде её слово было одно - прямое и открытое. Многие обличались и в порыве гнева гнали её прочь, часто бичуя. Рубцы и шрамы покрыли её тело, одежда превратилась в жалкое рубище, а руки стали как у выносливого воина или земледельца.
Её знали все. Для одних она была ангелом, а для других - ненавистным демоном. Но она не умолкала. Хлеб и вода были её постоянной пищей, ею она и делилась со всяким алчущим и жаждущим. Ей так хотелось возвратиться в скинию к мужу, но что-то ещё большее переменилось в ней. Она по-прежнему сильно любила его, но отдачу своей любви видела в другом. Нет, не плотские отрады и богатые подарки двигали ею. Не этого она желала. Она хотела единения, но единения навсегда, в незримом духе. Трудясь в дворцах и трущобах этого огромного города, она всегда видела его рядом с собой. Её дело было его делом, и они по истине были рядом, вместе. Она не могла ни на минутку бросить свой труд. Город нуждался в ней, и это было для неё настоящей благодарностью. Многие ненавидели её, но она прощала и любила всех. Она стала совершенно новой женщиной, словно у неё выросли крылья, и теперь она не касалась этой грязной, выжженной земли. Она стала выше всех, находясь зримо ничтожней ничтожного.
Наконец какому-то всесильному господину надоели её грозные речи, и он приказал бросить эту грязную старуху в темницу. Да, теперь она, некогда красивая и богатая, была старухой. Но странно, сама она не ощущала этого. Всё внутри бурлило движением, новыми планами, новыми мыслями. В этом одряхлевшем, израненном теле горела безудержная молодость жизни, там была весна.
И тут, опустив голову на сырой, холодный камень, она увидела своего мужа. Его лицо светилось любовью и радостью, а руки, широко распростёртые, словно звали к себе. Да, теперь её одеяние и руки были достойны его А она уже не видела себя измождённой, уродливой старухой в ветхих отрепьях. Нет, она была прекрасной девою, светлой и ясной. Чистота её платья ослепляла, а руки счастливо тянулись к тому, кого так любила и искала всю жизнь. Он простил её, он снова желал и любил её. Маленькое сердечко усиленно забилось в стеснённой груди, трепет встречи переполнял его. Быстро-быстро застучали временные молоточки, всё ближе и ближе её руки тянулись к нему, и н всё ближе и ближе был к ней. И тут! ... Вдруг...
Вдруг крошечная белая птичка вылетела из глухой, сырой темницы. Она смело летела вверх, словно зная, куда, а внизу, на холодной земле, оставалось утомлённое тело, склонённое головой на согревшийся камень.
Теперь она была счастлива...
|
